Трудно писать о том, что в течение полутора лет задвигалось в голове на задний план и обкладывалось мягким войлоком. Трудно придумывать этому остроумное название и помещать это в блог, где обычно пишется о путешествиях и «где покушать в таком-то городе». Я уже думала о том, что рассказывать о поездке в Боснию, жизни, растущей на руинах, свежей траве из воронок от снарядов и прочей чужой поствоенной романтике, было легче. Думала о том, что поехать в другую мало-мальски горячую точку было бы не так страшно, потому что чужим трагедиям, пусть и сочувствуешь, но, наверное, не так сильно. О том, что фраза «все еще не закончено» имеет разночтения: то ли это о жизни людей, которым оттуда некуда уехать и которые пытаются как-то существовать в нынешних реалиях, то ли о том, что и война-то никуда не делась.

Так вот, об остроумных названиях… Уже только ленивый не сравнивал края, где я родилась и выросла, с Мордором. Рассказывая о поездке из дома в старый дом (то есть, из Тбилиси в Донецк), вроде и хочется провести какие-то параллели хотя бы с «Хоббит: Туда и обратно», а с другой стороны – да ну его. Еще у Кузьмы Скрябина была книга «Місто, де не ходять гроші»… Нынешний Донецк – это то же самое, но ровно наоборот: ходят здесь только наличные, а все банкоматы мертво висят на своих местах.

Ладно, бог с ним, с названием. После того, как из меня вылетело такое вступление (изначально хотелось писать без эмоций), расскажу, как вообще из Тбилиси добраться в Донецк. В ноябре 2013 улетала я из свежего аэропорта имени Прокофьева, заплатив 20 евро (тогда: 40 лари, 200 гривен) за билет.

Сейчас у меня теоретически было два пути: долететь до Киева, и потом автобусом до пограничного пункта между Украиной и (остановлюсь на этой терминологии, простите-не-простите) территорией, контролируемой ДНР, а оттуда еще на чем-нибудь до Донецка. При этом мне бы потребовался пропуск, который выдается на основе кучи бумажек и иногда взятки должностному лицу (к сожалению, украинскому). В одну сторону на нужные мне даты это обходилось в примерно 350 лари (142 доллара). Выбрала я другой путь: автобусом до Ростова (можно пошутить, что все донецкие попадают в Ростов, хи-хи, ха-ха), а оттуда на маршрутке или такси до Донецка. Путь в одну сторону обходится примерно в 200 лари (около 80 долларов).

Так вот, путь мой начался с вокзала Ортачала, шуток с другом о том, что обычно девушки провожают мужчин на войну, а не наоборот, солнца и красоты за окном.  Грузинский пограничный пункт пролетаем, не заметив. На российском с нас просят по 150 рублей, «чтобы не задерживаться»…

Дарьяльское ущелье остается позади, и проезжая через Владикавказ, я отмечаю, что с этой стороны горы похожи на стену из великаньих зубов. Сам город оказался современным, ухоженным, с рекламой осетинских пирогов на каждом шагу 🙂 По радио на нескольких станциях пели на местном языке, в одном из парков я заметила вывеску на осетинском. В остальном все на русском.На пути до Ростова дважды выходим на федеральных блокпостах. Очевидно, Северный Кавказ и правда дело еще более тонкое, чем все востоки мира. На посту Урух между Кабардино-Балкарией и Аланией девушка долго крутила мой паспорт и спросила, почему нет имени на русском. Я захихикала и сказала, потому что я с севера, что ли, что я из Украины.

В Ростов добрались около 5 утра. Там я предпочла такси за 1500 рублей автобусу за 1200: разница небольшая, но такси проезжает границу гораздо быстрее. Чистая симпатичная ростовская машина с включенной «Европой плюс» довезла меня и еще трех попутчиков до Матвеева Кургана, где нас уже поджидало разболтанное авто с украинскими донецкими номерами и лучшими образцами шансона.Водитель волновался, крестился, храбрился, рассказывал о том, что он входит в список тех, кто никогда не сталкивается с проблемами на границе – есть у них что-то вроде топ-тридцати «прикормленных» таксистов… В итоге, через российскую границу нас пропустили без проблем, а на пропускном пункте «Успенка», где дверь туалета напоминает звездное небо в степи, пограничники с черно-красно-синими нашивками высадили нашего азербайджанского попутчика, который ехал к отцу в Горловку. Подозрительный оказался.

Когда мы отъехали от границы, таксиста отпустило, и он начал рассказывать, как его кот не ел гуманитарную помощь от России, как он ездил гостить куда-то в Россию к родственникам жены, и через три дня они с женой заплакали и вернулись, как у его соседей свиней убило снарядом, как в Иловайске чеченцы вырезали сотню украинцев в здании школы, а потом школу отремонтировали, и туда ходят дети… В общем, да простят меня психотерапевты и жители моего несчастного родного края, но то, что называют пограничным расстройством в психотерапии, – это нежные цветочки по сравнению с тем, что люди испытывают там, на той границе. Через час мы проехали через уклеенную непонятными лицами Макеевку и въехали в Донецк, где меня подобрал папа, и я оказалась дома. Весь путь занял меньше суток, всего 21 час.

В подростковом возрасте я свой район не любила: он был не центральный, не престижный – никакой. Сейчас это все перевернулось с ног на голову: его можно считать престижным, потому что туда долетало всего несколько раз. По сравнению с тем, что происходит в других местах, – это, наверное, курорт. Звуки боевых действий там периодически слышны, но мама не даст соврать: после Тбилиси, его вечных фейерверков и вообще высокого уровня шума, я даже не обращала внимания иногда. Ну, бух, ну, бах…

В общем, как и с дорогой, с районом мне очень повезло. Спала, правда, плохо, даже в своей старой спальне и с котом вокруг… Кот за два года вырос, вытянулся, и стал признавать только папу, что не мешало мне его периодически зацеловывать.

В последующие два с половиной дня я виделась с родственниками и аж тремя оставшимися хорошими людьми, ходила на рынок, гуляла с мамой по тем местам в центре, куда теоретически не должно было прилететь, и ездила с папой на экскурсию за город. Лучше покажу в картинках, а то опять буду эмоциональной и необъективной.

Итак: пресловутое зацеловывание кота, вырезки из газет из архива бабушки (справа сверху юная укропша/кинза со скрипкой, игравшая гуцульские песни в Донецке – это я), справа внизу – первые шаги в грузинском из мая 2013: еще писала латиницей, так как по-грузински не умела.

Это мои джинсы 2012 года и платье 2011 года с выпускного из магистратуры 🙂 А это, друзья, градинка. Папа оставил специально для меня, показать, как оно бывает.Много интересного металлолома появилось у нас в гараже… По этой дороге мы раньше ездили на море, и она была довольно оживленной. Сейчас она пустая-препустая.Вот еще немного следов: После такой экскурсии за город мы въехали в город. Через блокпост, что для меня оказалось страшной дичью, не влезающей в голову. Простите, дорогие дончане, живущие в этом, я нежный пацифистский цветок грузинских прерий, и… в общем, эти военные положения, комендантские часы и блокпосты всегда казались трэшем из параллельных вселенных и злых новостей.

В общем, нас остановили, папа показал документы, вооруженный мальчишка моложе меня удовлетворился донецкой пропиской и пожелал счастливого пути. Д: Духовность. Церковь достраивается прямо сейчас.Д: Дубина, DPR. Наряду с украинскими донецкими номерами в ходу номера по российскому образцу с “кодом” DPR (Donetsk people’s republic). Еще видела грузинские транзитные номера: зная, какие у нас тут беспроблемные расклады с покупкой машин, многие ринулись гнать их в “республику”. Экскурсия на рынок. Цены в рублях по курсу 1 к 2. Ассортимент – украинские и российские продукты. Меня пугали высокими ценами, но оказалось, что они такие же, как в Тбилиси. Хурма в Донецке стоит примерно столько же! День выплаты пенсии. Банкоматов, как я говорила, нет, так что пожилые люди часами толкутся в очередях. Не только за пенсией – часто за молоком, российской гуманитаркой или еще чем-то. Дед говорил, что занимал очередь за молоком в 5 утра. Молоко привозят около 7. Такая вот Европа:Знакомое запроданско-грузинское лицо на старой рекламе. Еще немного вкусноты. Папа говорит: не фотографируй так явно, люди стремаются, тут обещали провести инспекцию цен на все, чтобы не завышали. Укроп продают по десятке. Это уже торговый центр “Грин Плаза”. Некоторые магазины открыты, людей нет. “Світ чаю” умудрился остаться украиноязычным и даже продавать чай “Чахлик невмирущий”. Это одно из излюбленных мест дончан, бульвар Пушкина. Для полной картины запустения не хватает катающегося в кадре перекати-поля… За гроздьями рябины маячит гостиница Park Inn Radisson, где живут наблюдатели ОБСЕ. Магазин “Шахтера”, конечно, закрыт и пуст… Куда указывает стрелочка? Правильно, на грузинскую еду. Что я еще могла откопать, спрашивается. Готова поспорить, этот барельеф посвящен некоему мегрелу, который задумал тост и уже поднял рог. Город-призрак, честное слово. Ну конечно же, какой фоторепортаж из Донецка без такого. Почтеннейшая публика, к вашим услугам! Простая еда для трудных времен: за два года моего отсутствия в Донецке открыли очень приличный бургер-бар с приятным дизайном, вкусной едой и отсутствием днровских знаков вокруг. Фотографирую чайничек, и мама говорит: смотри, смотри, ополченец на фоне идет, снимай, чтобы было атмосферно. Я сняла. Бывшее здание областной администрации. Комментировать не стану. Мама просила не снимать или снимать осторожно. Мало ли что.Дорога на площадь Ленина. Везде свои герои… Встретились тут с двоюродной кумой, зашли в кафе, географически близкое к ее работе. На двери наклейка: под защитой ДНР. Внутри сидит нетрезвый тип с соответствующей нашивкой, охраняет. Кума в метре от него, не стесняясь в выражениях, описывала свои впечатления от ситуации, а он клевал носом и пару раз попросил у официанта воды. Свобода слова!Хотела пойти прогуляться по одному из любимых парков, но мама сказала, что туда недавно прилетело, так что лучше не надо. И я решила пойти на Набережную, другое любимое место. Оно оказалось очень чужим. Никогда я не чувствовала себя так небезопасно в городе, где родилась и выросла.  Вечером с братом зашли в львовскую шоколадницу. Ассортимент сильно поредел, но шоколад по-прежнему вкусный, персонал говорит по-украински и принимает гривни. Если есть только рубли – конвертируют 1 к 2. Говорят, какая-то подруга какого-то “главнокомандующего” сильно любит это кафе, вот его и не трогают.В 6 вечера уже темно. Идем с братом на автобус, вижу Кобу у Оперы. В глаза не смотрит.После таких ярких впечатлений  снова нахожусь дома и провожу время с семьей. Внутри квартиры тепло, родители чудесные, лишних разговоров о политике не заводят, откармливают, родительствуют. Котэ утомился от целований и грустит. Через три дня после приезда в 6 утра уже отчаливаю в Ростов. Билет на автобус стоит рубли, инфо на нем на украинском. Трэш продолжается до последней секунды. И такие вот объявления на вокзале:Где-то на Ростовщине. Придумайте аллегоричную подпись сами: После 26 часов пути, отказа платить за “чтобы не задерживать” на российской таможне (прости меня, мама, чистоплюйского сына) и понимания того, что ИГИЛ должен вербовать пенсионеров, ибо их не проверяют нигде, мне открываются эти виды. Только тогда меня отпускает, и я понимаю, как боялась и стрессовала все это время. Чтобы прикрутить начинающийся пафос и слезки-слезки, пожалуй, на этом закончу. Спасибо, что разделили со мной мой легкий посттравматический синдром, оставайтесь на связи! Скоро снова будет Грузия и пара других стран, о которых все никак не публиковалось.